Пригласи меня войти  - Дженнифер МакМахон

Элен попятилась и внезапно похолодела, покрывшись мурашками с головы до ног.

Они умерли. Энн больше нет.

– Все это просто ужасно, – сказала Рили. – С этими женщинами из поколения в поколение происходили страшные вещи. Хетти, Джейн, Энн… такое впечатление, что все женщины в этой семье были прокляты. Обречены на насильственную смерть.

Элен кивнула, продолжая смотреть на фотографию с улыбающимися лицами Энн и Сэмюэля на фоне рождественской елки.

– Где находился Эйлсбери? – спросила она.

– К юго-востоку отсюда. Пожалуй, туда можно добраться максимум за полтора часа.

– Думаю, нужно съездить туда и осмотреться.

Рили посмотрела на нее и немного прищурилась.

– Ты хочешь привезти что-то с собой, верно? Для дома… или для Хетти?

Элен кивнула:

– Это меньшее, что я могу сделать. Нужно как-то отплатить ей.

И может быть – она не исключала такую возможность, – три поколения женщин из семьи Брекенридж встретятся у нее на кухне.

Рили смерила Элен пристальным взглядом.

– Такое впечатление, что ты создаешь семейное древо, – сказала Рили. – Неплохая идея – отдать дань уважения всем этим несчастным женщинам.

Она вернулась к компьютеру, снова постучала по клавиатуре и посмотрела на экран.

– Каунти-роуд, двести два, город Эйлсбери, – сказала Рили и записала адрес на клочке бумаги. – Там находится старая ферма Грэя, где произошло убийство.

7 августа 2015 года

– Откуда они?

Олив стояла на коленях с молотком и стамеской, очищая кирпичи от старого известкового раствора. Утро все провели в доме, занимаясь электропроводкой. Рили приехала на помощь, и они практически закончили работу на первом этаже. Потом Рили уехала, а Нат удалился в фургон.

Олив процарапала кирпич стамеской. Новое ожерелье с подвеской всевидящего глаза было надежно скрыто под футболкой.

Элен и Нат собирались использовать кирпичи для кладки очага под дровяной плитой в гостиной. Элен объяснила, что вместо традиционного камина в центре старинной «солонки» из Новой Англии они собираются установить гораздо более энергоэффективную и высокотехнологичную дровяную плиту. Так они собирались обогревать весь дом, а пропановым отоплением пользоваться только в самые холодные дни. Олив задумчиво кивала. Ей нравились маленькие исторические уроки в повседневных беседах с Элен, когда она узнавала о старой колониальной жизни и о выживании первых поселенцев. Эти истории интересовали Олив больше всего, в отличие от источников тепла или эффективности дровяной плиты. Олив хотела слышать, как рубили деревья или охотились, как люди сохраняли еду на блоках озерного льда без всяких холодильников.

– Я привезла их со старой фабрики, где сейчас идут ремонтные работы, – сказала Элен, обрабатывавшая свой кирпич проволочной щеткой. – Они собирались выбросить кирпичи, так что я получила их бесплатно.

Элен гордо улыбнулась. Олив провела достаточно времени в обществе Ната и Элен, поэтому она понимала, что бюджет строительства был сложной проблемой. Нат всегда упирал на экономию и раскладывал таблицы с выкладками и расчетами. Элен держалась спокойнее и всем своим видом показывала: «Не волнуйся, все как-нибудь устроится».

Это было немного похоже на родителей Олив, – как ее отец напряженно сидел с калькулятором в руке и счетами за последний месяц, а мама приносила ему пиво, массировала плечи и обещала, что скоро все изменится.

– Похоже, они очень старые, – сказала Олив, глядя на кирпичи. – Некоторые совсем почернели, как из камина.

– Там был пожар, и фабрика почти полностью сгорела.

– Что за фабрика? – поинтересовалась Олив.

– В Льюисбурге.

Льюисбург. Для нее это название прозвучало как тревожный звонок. Чек за кофе и шоколадный батончик, найденный в вещах матери, красная звездочка на карте, левый нижний угол треугольника.

– Ткацкая фабрика была градообразующим предприятием до большого пожара в тысяча девятьсот сорок третьем году.

– Что там случилось? – спросила Олив.

Элен посмотрела на нее с особым выражением тревожной озабоченности, которое Олив доводилось видеть у собственной матери.

– Это довольно жуткая история, – сказала Элен.

– Тогда я определенно хочу ее услышать, – заявила Олив. – Давайте, это не может быть хуже того, что тетя Рили рассказала нам про Хетти, верно?

– Это ужасно на свой манер, – сказала Элен. – Местный управляющий запер двери снаружи, чтобы работницы не выходили покурить во время смены. Они не смогли выйти наружу, когда начался пожар.

– Вот дерьмо! – выпалила Олив, прежде чем сообразила, что говорит со взрослым человеком, притом с учительницей. – Прошу прощения, – смущенно добавила она.

– Все нормально. – Элен улыбнулась.

– Как выглядит Льюисбург? – спросила Олив. – Это большой город?

– Нет, совсем небольшой, даже меньше Хартсборо. Там почти не на что смотреть. Фабрика остается главной достопримечательностью. Сейчас ее реконструируют, хотят разместить там жилые квартиры и офисы.

Олив кивнула. Но почему ее мама отправилась туда? Не похоже, чтобы она искала новую квартиру или особенно интересовалась старыми фабриками, хотя…

– Значит, там уже кто-то живет? Какие-то квартиры заселены?

Возможно ли, что ее мама переехала туда и сейчас живет в новой квартире с загадочным незнакомцем?

– Нет, – ответила Элен. – Реконструкция только началась, и, похоже, впереди еще много работы. Хорошо, что они решили восстановить памятник индустриальной архитектуры, а не просто снести его и построить новый многоквартирный дом. Впрочем, тот человек, с которым я разговаривала на стройке, утверждал, что там водятся призраки.

Возможно, мама поехала туда по поручению спиритического клуба. Черт побери, она могла отправиться туда вместе с Дикки и остальными членами для проведения сеанса или для записи потусторонних голосов, как в телесериале «Охотники на привидений».

– В самом деле? – спросила Олив. – Настоящие призраки?

Элен кивнула:

– Во всяком случае, он так сказал.

– А вы верите в такие вещи? В призраков и духов умерших людей?